Что делать если врачи не лечат. «Врачи не понимают, зачем помогать, если пациента нельзя вылечить

Пообщался с врачами - киллерами. У них в сообществе - переполох ни о чём. Не хотят лечить в своих больницах кормильцев периферических больниц - бомжей. С помощью этих бомжей многие отделения всегда могли сделать план по койко - дню, между прочим.
Зная настроения коллег, прикинул, кого ещё мы не хотим лечить.

Не хотим лечить алкоголиков и наркоманов. Опасно, боязно, грязно, денег не несут. Тех, кто «не несёт» и наркологи лечить не хотят.
Не лечим без полисов. Не хотим лечить старых. Всё равно им по сроку уже умирать пора. И характер у большинства сволочной и, опять же - денег не несут.

Детей лечить « в лом». Всё у детей не так. Мамашки нервы портят, денег не дают. Направляем в центр, к корифеям по детским чрезвычайностям. А лечение у корифеев дорого. Не всякий фонд столько бабок соберёт.

Онкологи рак лечить по полной программе не умеют и не хотят. Химиотерапия таких денег стоит! На подношения онкологом ничего не остаётся. Дай онкологу! Может хоть с обезболивающим тебе поможет - умрешь под кайфом.

Вот интересно, все эти фонды и на взятки врачам деньги выделяют? Надо что бы выделяли, а то будет как с родовыми сертификатами.
Акушерам, какая от этих сертификатов польза? Сертификат сертификатом, а за роды денежку лучше дать родовосприемнику.

От одного онколога слышал такое: «Если мы научимся лечить онкологию - человечество погибнет.

Сейчас ведь как? Человек не должен быть бессмертным, а основные механизмы смерти человека - это сердечнососудистые заболевания и рак. Увернется какой нибудь старикан от инфаркта и вознамерится жить до ста лет, что природе противно, а тут - на тебе - РАК!
Как сказал Давыдовский: « На каждого старика есть свой рак».

Ведь если мы научимся излечивать рак, стариков станет так много, что их будет не прокормить. Квартиры освобождаться не будут. Транспорт на одних льготных перевозках - разорится. Врачей станет не хватать: представляешь, какие очереди будут в поликлиниках и аптеках? Постепенно всё население поделится на врачей, больных стриков и аптекарей. Может существовать такое общество? Полный краха экономики и жизни на Земле»

Такой вот мудрый онколог.

Что мы ещё не хотим лечить? Не хотим лечить, как поликлинические врачи. Не престижно. Но и тем, что престижно и требует труда и самоотдачи, мы тем более заниматься не хотим: после сложных операций больные могут умереть. Что ж тогда, отдавать принесённые деньги?

Поэтому так мало нейрохирургов, кардиохирургов, врачей занимающихся ожогами, фтизиатров, реаниматологов. В эти профессии идут совсем тупые, те, кто не смог стать медпредом фармфирмы, администратором, пластическим жирососом, стоматологом, врачом в частном санатории и т.п.

Неврологи не хотят лечить инсульты согласно гайдлайнам: нет дураков возится, с дурно пахнущими стариками. Неврологи ушли в хировые практики и иглорефлексотерапевты.

Психиатры не любят лечить шизофреников. Те и умнее их и вылечиваться не хотят. Психиатры косяками уплыли в болтуны психотерапевты. Не любим лечить женщин 45 - 50 лет: невыносимые климактерички. Начальников лечить плохо - могут наказать.
Гегемона лечить невыносимо - тупое и грубое хамло. Коллег лечить противно: «Нету хуже сволочей, чем больные из врачей».

Самим себя лечить - дурной тон и непрофессионально, но что делать, если единственный профессионал на всю больницу - именно Вы? С удовольствием мы бы полечили чистенькую девушку - блондинку 16-20 лет с неопасными болями в низу живота. Столько возможностей для сбора анамнеза morbid et vitae и пальпации, пальпации...

Да. Стало быть лучше у нас не лечится. Берите деньги (всё - таки их!) и езжайте в Израиль, Германию, США. А взятку дайте чиновнику, который Вас туда направит.

05.09.18 48 009 26

Врачи дают клятву лечить и заботиться о пациентах, но иногда что-то идет не так.

Алена Ива

У меня, моих друзей и даже у мамы есть много неприятных историй, связанных с посещением врачей. И это несмотря на то, что она сама медик.

Давайте разбираться, что про медицинские услуги говорит закон. Что могут пациенты и как обязаны себя вести врачи. Смотрим на юридическую и человеческую сторону вопроса.

Мне часто хамят врачи. Это нормально?

Самая распространенная претензия посетителей государственных больниц - некорректное обращение с пациентами. Это может быть безучастность врача или вызывающее поведение.

Каждый сам определяет, как к этому относиться, но все врачи клянутся заботиться о пациентах. Эта клятва включена в федеральный закон. Поэтому «внимательно и заботливо относиться к пациентам» не просто красивая фраза, а обязанность по закону. Врач - профессия, которая требует от медиков не только быть профессионалами, но и обладать моральной устойчивостью при оказании медицинской помощи.

Если уровень некорректности врача зашкалил, можно обратиться с жалобой к главному врачу больницы. На письменную жалобу вам должны ответить в течение 30 дней. В жалобе необходимо конкретно сформулировать свои пожелания. Например, чтобы врач принес личные извинения или чтобы ему сделали выговор. Если врач часто хамит, его могут уволить.

Еще можно пожаловаться в территориальный отдел Росздравнадзора. Он контролирует деятельность медучреждений в регионе. Это можно сделать лично или через интернет-приемную.

Можно обратиться напрямую в Министерство здравоохранения письменно или через сайт. В инструкции рассмотрения обращений граждан в Минздрав можно посмотреть перечень вопросов, которые он рассматривает.

А если врач считает, что я хамлю?

Врач обязан оказывать медицинскую помощь в любой ситуации. Их обязывает к этому клятва и уголовный кодекс. За неоказание помощи врач может не только заплатить штраф, но и получить до 4 лет лишения свободы. Это серьезная ответственность. Поэтому, если вам нужна медицинская помощь, а врач отказывается ее оказывать, потому что вы с ним грубо разговариваете, - это серьезное нарушение с его стороны.

Но если вы хамите, когда медицинская помощь вам не нужна, поведение мешает работе врачей и нарушает общественный порядок, то уже вас могут привлечь к административной ответственности за оскорбления. Медперсонал может вызвать полицию, чтобы вас вывели из поликлиники.

Например, в судебной практике был случай, когда недовольная пациентка оскорбила терапевта на улице в присутствии прохожих. За это ей пришлось заплатить 1000 рублей штрафа и 1000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

Мне не нравится поликлиника по прописке. Почему я обязан туда ходить?

Не обязаны. Вы можете поменять поликлинику и прикрепиться к другой. Но сделать это можно не чаще одного раза в год, если только вы не сменили место жительства.

Когда я получала дубликаты полисов для своих детей и меняла им поликлинику, мне удалось сделать это прямо в новой поликлинике. Для этого я подошла к представителю страховой компании и оформила у него нужные бумаги.

На сайте госуслуг можно узнать, к какой поликлинике вы прикреплены.

Мне не отдают мою медкарту. Это законно?

В запросе должны быть ваши паспортные данные, место жительства и период оказания медицинской помощи. Еще нужно указать почтовый адрес для письменного ответа и номер телефона. Срок рассмотрения запроса - до 30 дней.

Вы можете получить заверенные копии медицинских документов или выписки из них. На практике с этим часто возникают сложности: в регистратуре вам могут отказать, потому что у них нет времени копировать документы. Я в этом случае договариваюсь сделать копии самостоятельно, которые после заверяю у заведующего.

Закон предусматривает ваше право направить запрос по электронной почте, а документы получить в электронном виде. Однако на практике это пока не работает.

Но без запроса врачи ведь никогда никому ничего не рассказывают, да?

Врачебная тайна включает в себя факт обращения в больницу, все процедуры, состояние вашего здоровья и диагноз. Разглашать эти сведения можно только с вашего письменного согласия.

Есть и исключения, когда врачебная тайна может быть раскрыта без вашего согласия. Такое бывает крайне редко. Например, по запросу суда или при угрозе распространения инфекций.

Что делать, если врач не хочет меня лечить, потому что перегружен?

Лечащего врача назначает руководитель больницы - главный врач или выбираете вы лично. Но врач вправе не согласиться наблюдать вас или отказаться от вас как пациента.

То есть ответ на вопрос - искать другого врача.

Что делать, если врач мне не нравится?

Главврач обязан помочь вам в выборе другого лечащего врача - предоставить перечень специалистов, которые есть в его распоряжении. Здесь есть нюанс. Если вы отказались от одного врача и выбрали другого, попадете вы к нему, только если он не возражает.

По закону вы вправе по своему желанию выбрать врача. Это можно сделать один раз в год также с помощью заявления главврачу. Выбрать можно врача-терапевта, участкового врача-терапевта, врача-педиатра, участкового врача-педиатра, семейного врача или фельдшера.

Недавно в кабинет во время приема зашел другой врач пообщаться. Это нормально?

Никто не может заходить во время приема в кабинет. Там можете быть только вы, ваш представитель, врач и его ассистент при необходимости.

Факт посещения врача и того, что происходит на приеме, является тайной. Врач обязан соблюдать конфиденциальность и несет ответственность за утечку информации. Поэтому он обязан выгнать непрошеного гостя.

Даже если вам скажут, что сведения о вашем здоровье нужно передать другим врачам, вы должны дать на это письменное согласие. По закону интересы пациента при оказании медицинской помощи всегда в приоритете.

Я совершеннолетний, но хочу пойти в поликлинику с другом или мамой. Так можно?

Можно. Такое право вам дает закон.

Скорее всего, вам не откажут в просьбе присутствия рядом близкого человека, но юридический статус присутствующий автоматически не получит. Вы можете выписать близкому человеку нотариальную доверенность на представление ваших интересов в медицинской организации.

По такой доверенности представитель сможет узнать ваш диагноз, лечение, запросить медицинские документы, присутствовать на приеме и даже принимать за вас решение о медицинском вмешательстве, если по каким-то причинам вы не сможете это сделать. Объем того, что вы готовы доверить, вы определяете сами.

А вот при рождении ребенка у отца или другого члена семьи есть законное право находиться рядом с женщиной. Исключением может быть только хирургическое вмешательство в процесс родов, отсутствие в роддоме отдельных залов или инфекционные заболевания у отца или члена семьи. Дополнительно платить за присутствие на родах не надо.

Такое же право находиться рядом с ребенком есть у одного из родителей или другого члена семьи при лечении в стационаре. Возраст ребенка значения не имеет.

Обычно я не доволен лечением. Я могу лечиться по бабушкиным рецептам?

У вас может быть своя точка зрения на лечебный процесс. Но по закону народная медицина не входит в программу оказания гражданам медицинской помощи. А еще, если вы находитесь на лечении, вы обязаны соблюдать режим лечения.

На практике, если вы нашли свое лечение неправильным, отказываетесь его проходить и требуете чего-то другого, вам предложат подписать письменный отказ от медицинского вмешательства и отпустят. С этого момента ответственность за ваше здоровье на вас.

Но если вашей жизни угрожает опасность, спрашивать согласия никто не будет. В некоторых других случаях согласие на медицинское вмешательство тоже не требуется. Например, если есть инфекционные риски для окружающих.

Иногда бывают и врачебные ошибки. Например, в постановке диагноза или назначенном лечении. В 2017 году пациентке удалось доказать в суде первой инстанции, что врачи ошиблись при постановке диагноза, и взыскать с больницы деньги на расходы, компенсацию морального вреда в 200 тысяч рублей и штраф 103 тысячи рублей за невыполнение требований потребителя. Сейчас этим делом занимается кассационная инстанция.

Свекровь говорит, что я могу отказаться от всех прививок ребенку. Это правда?

Моральный аспект повторных всплесков инфекционных болезней, которые человечество победило много десятилетий назад, оставим для комментариев. По факту закон разрешает вашему ребенку заболеть дифтеритом или полиомиелитом, если вы так хотите.

В статье 41 Конституции РФ закреплены наши права на охрану здоровья и бесплатную медицинскую помощь.

Главный закон о здоровье - Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». В нем прописаны права и обязанности людей, медицинских работников и организаций. Индивидуальные предприниматели, которые занимаются медицинской деятельностью, тоже подпадают под действие этого закона. А для граждан этот закон предусматривает наличие представителя, на которого также частично распространяются его статьи.

Федеральный закон «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» закрепляет наше право на отсутствие вредных условий жизни и работы и право на возмещение причиненного вреда. Закон говорит, что мы обязаны выполнять требования санитарного законодательства, заботиться о своем здоровье и учить этому детей.

Федеральный закон «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней» , или закон о прививках, рассказывает о том, что и как должно делаться для профилактики инфекций, дает определения вакцине, календарю прививок и поствакцинальным осложнениям.

Запомнить

За грубость и хамство могут быть привлечены к ответу не только врачи, но и пациенты.
Вы можете знакомиться с медицинскими документами, требовать разъяснить, что в них написано, и получать необходимые копии.
Врача и поликлинику можно заменить.
Информация о вашем здоровье - врачебная тайна, и разглашать ее нельзя.
Вы можете выписать доверенность на того, кому доверяете, и ходить с ним вместе по врачам.

Уже третьи сутки страдаю от того, что болит зуб. Болит постоянно, не переставая, не сильно, но ощутимо. И это при том, что неделю назад была у стоматолога, где мне этот же зуб и запломбировали. До установления пломбы он, как это ни странно, не болел.

Собственно медицина, у нас в стране платная. Бесплатная она до 18 лет, либо по страховке. В любом другом случае - очень платная. Особенно стоматология.

Я - пациент практически всех возможных медицинских специалистов с долголетним стажем. Здоровой я была только 2 недели в своей жизни, это были мои первые 2 недели в этом мире, далее - сплошной диагноз. Стафилокок в роддоме, больной желудок, кишечник, сердечная аритмия, а к 19-ти годам бесконечный список пополнился аллергией и хроническим тонзилитом. У меня наверное была самая толстая медицинская карта в детской поликлинике. В садик дольше месяца я не ходила, в школе заболеть по 2 раза за одну четверть - обычное дело. Ну и конечно же все мои болезни сопровождаются врачами-анализами-лекарствами.

Во время своего детсва я застала пору и бесплатной медицины, и платной. Мама, перепугавшись за мою жизнь и здоровье в самом начале моей жизни, решила что врачам, если денег не платим, то надо иными способами уделять внимание и выражать благодарность, иначе надежды нет. Коробку конфет отнести, духи, косметику - это в моей памяти отложилось, как проходной билет в кабинет.

После обретения нашей страной независимости все поликлиники превратились в коммерческие медицинские центры, а детских врачей всех переквалифицировали в семейных. Постепенно мы пришли к тому, что без семейного врача в медицинском мире шагу ступить простому сметрному нельзя. К любому специалисту требуется направление семейного врача, иначе приём вряд ли окажется Вам по карману. Если же Вы имеете направление, то всё равно заплатите, но раза в 3 меньше. Имеются и врачи на частной практике, которых Ваше направление не интересует и расценки на свои услуги они составляют сами. Чтобы купить какое-либо лекарство, Вам также потребуется рецепт от семейного врача, либо специалиста. Без рецепта можно купить только витамины или пищевые добавки, травы и то не все продают!

Система работает отлично. Прихожу я, значит, к семейному врачу с жалобами на боль в животе. Я конечно догадываюсь, что съела что-то не то, или вирус какой кишечный, но нужен диагноз, справка в университет об обоснованном пропуске, ну и лечение какое-то в конце концов. Сначала будут щупать и задавать вопросы, далее направят на анализы. Через 2-3 дня полагается вновь прийти на приём за результатами, которые ничего не покажут. Раз анализы в порядке, это может быть и не кишечник вовсе - отправят к гинекологу (на всякий случай, а вдруг это беременность?). После гинеколога опять на приём к семейному. Для того, чтобы я была в состоянии ходить по этому кругу, выписывается какое-нибудь обезболивающее, которое боли в животе облегчает, но проблему естественно не решает. Раз гинеколог беременности не нашёл, отправим всё таки к гастроэнтерологу, а к нему очередь 2 месяца. Ждём очереди, опять отправляют на анализы... Я уже ничего не говорю о том, что за каждое посещение любого врача надо платить, и за анализы, и за лекарства, само собой.

Уж по скольким таким кругам я прошла в своей жизни, рассказать невозможно. На самом деле всё очень просто: ни одному врачу не выгодно, чтобы люди были здоровы. Также как это не выгодно фармацевтическим компаниям и лабораториям. Ни один врач, выписывая Вам рецепт на лекарство, не надеется, что оно Вам поможет, ему даже не всё равно. Самое страшное - он наоборот надеется на то, что Вы придёте ещё раз, а может даже вызовете его на дом (это ведь стоит ещё дороже) и он Вам выпишет другое лекарство, посильнее и подороже. У нас даже и не скрывается то, что у фармацевтических фирм договора с докторами, за каждый выписанный на определённое лекарство рецепт они получают свой процент. И если бы это всё ещё помогало... Самые выгодные пациенты - с хроническими заболеваниями, так как они сами уже и не верят в излечение, но ходят на осмотры регулярно.

Возвращаясь к своему многострадальному зубу, могу заметить, что у стоматологов наверняка ситуация ничем не отличается. Не выгодно им сразу поставить пломбу достаточного размера и качества. А выгодно, чтобы я, замученная и согласная на всё что угодно, пришла ещё раз, заплатила за анестезию, за новую пломбу. Потом мне настоятельно порекомендуют сходить к гигиенисту, а также накажут покупать только определённую зубную пасту и специальную щётку, и будут пугать, что в противном случае, я испытаю все эти мучения ещё раз.

Мне однажды рассказали об очень интересной некогда существовавшей медицинской системе в Индии. В одном городе люди регулярно платили врачам, до тех пор, пока они были здоровыми. Как только жители заболевали, взносы прекращались и задачей доктора было как можно быстрее вылечить пациента, чтобы опять получать свою зарплату. Удивляюсь, почему в современном цивилизованном мире, люди не могут добиться подобного подхода к здравоохранению?

А к стоматологу завтра пойду, на обезболивающих таблетках долго не протянешь.

Приоритетное развитие профилактической медицины, диспансеризация населения, определение групп наблюдения - за этим будущее. И всё более важную роль играет в этом процессе молекулярная диагностика. На многое мы уже сегодня смотрим иначе, и уже совсем скоро, когда исследования уйдут на уровень генов, очень многие вещи станут понятными.

Одним из важных подразделений БКДЦ является отдел дозиметрических и цитогенетических исследований. Какие задачи поставлены перед коллективом и как они решаются сегодня? На этот и другие вопросы отвечает заведующий отделом, заслуженный врач РФ, кандидат медицинских наук Николай Ривкинд .

Николай Борисович, отправной точкой для того большого дела, которому вы отдали много лет, а теперь уже можно сказать - десятилетий, стала глобальная катастрофа в Чернобыле. Человечество еще не сталкивалось с такими масштабными радиационными проблемами, устранение последствий аварии потребовало огромных усилий, и вашей лаборатории тоже выпала честь в этих проблемах подробнейшим образом разбираться.

Наше подразделение было создано в 1992 году - был специальный приказ Минздрава о создании отделения биологической дозиметрии, и в задачи, которые перед нами поставили, входила оценка индивидуальных доз радиационного облучения, полученных разными категориями лиц в результате чернобыльской аварии. Причем, поскольку это лаборатория именно биологической дозиметрии, то оценка индивидуальных доз должна была проводиться по тем специфическим изменениям, которые возникают в организме человека в результате облучения. Есть ведь еще методы физической дозиметрии, у них свои задачи - измерение радиационного фона, измерение дозовой нагрузки по тем изменениям, которые произошли, например, в строениях: по тому, как изменилась структура кирпича, с помощью этих методов можно сказать, какую дозу облучения получил этот кирпич. И далее по этому показателю можно оценить дозу, полученную всем зданием, и определить дозу облучения, полученную людьми, находившимися рядом с этим домом или проживающими в нем. Можно также определить, насколько он защитил людей от радиации.

- Но вы занимаетесь непосредственно человеком…

Мы исследуем изменения, вызванные радиационным излучением, которые произошли в организме человека на клеточном уровне. В то время ожидалось, что в организме будет найдено много структур, по изменениям в которых можно будет оценить радиационную дозу, полученную человеком. Но оказалось, что реально на тот момент работал только один метод - исследование хромосом в клетках периферической крови человека. Было установлено, что есть специфические изменения в хромосомах, которые называются радиационными маркерами. Эти изменения вызываются только облучением. Никаким другим воздействием их нельзя получить. Поэтому, если находят эти изменения, утвердительно отвечают на вопрос, было облучение или нет?

Проблемы индивидуальной дозиметрии нет у профессионалов, которые работают в этой области, потому что все они ходят с дозиметрами, но оказалось, что когда радиационному поражению подвергается такое количество не профессионалов, а простых жителей, подходов к оценке индивидуальных доз не существует. И вот эта задача - разработать методику определения индивидуальных доз - была поставлена перед нашей лабораторией. Мы этот метод освоили, и с 1992 года используем его в своей работе.

У чернобыльской аварии свои особенности - разные территории загрязнены по-разному. Это сильно путало карты?

Мы обследовали большое количество ликвидаторов последствий аварии, переселенцев из зон отселения, жителей пострадавших районов. Был собран объемный материал и показаны корреляции между загрязнением территории и индивидуальными изменениями, обнаруженными у человека. Это, действительно, не так просто было сделать, как казалось. Даже в одном и том же населенном пункте индивидуальные дозы у людей отличались на два порядка. В сто раз! А считалось, что все должны бы были получить примерно равную дозу.

- Эта методика и сегодня используется?

У всех методов есть пределы возможностей. Чем больше времени проходит с момента облучения до момента измерения, тем меньше вероятность оценки дозы. Но мы этот метод оставили, и до сих пор к нам приезжают люди - правда, в основном, это уже не чернобыльцы, а те, кто работал на бывших ядерных полигонах, они просят определить, есть ли у них радиационные поражения. Мы обследуем этих людей. Но сейчас это уже не основная наша задача. Поскольку мы уже занимались исследованием хромосом, то и направление нашей деятельности пошло в эту сторону. Сейчас все исследования, связанные с хромосомами, сосредоточены у нас в отделе.

- Кем они востребованы, для кого вы их делаете?

Для медико-генетической консультации, расположенной рядом на этаже, для гематологов: цитогенетические исследования при опухолях - очень важная часть диагностики. Для медико-генетической консультации мы проводим и пренатальные исследования - до рождения ребенка. По направлению гематологической онкологии наш отдел единственный не только в нашей области, но и во всем ЦФО, мы единственные, кто может заниматься цитогенетикой. Занимаемся разными опухолями: в частности, есть такое заболевание - хронический миелолейкоз, наиболее часто встречающаяся гематологическая опухоль у взрослых. Для диагностики этого заболевания необходимо цитогенетическое исследование. И мы выполняем это исследование не только для пациентов Брянской области, но и для девяти областей ЦФО.

- На договорной основе?

До определенного времени фирма, производившая препарат, которым лечится это заболевание, спонсировала проведение исследований. Сейчас ситуация изменилась. Этот препарат производит уже не только эта фирма. И закупается он как у неё, так и у других, в том числе и у российских производителей, поэтому сегодня мы работаем на договорной основе.

- Вы в этом плане конкурируете только с Москвой, больше ведь не с кем?

Одно время, когда всё начиналось, Центральный федеральный округ тоже попытались завязать на Москву, но столица переоценила свои возможности и там очень скоро сказали: «Мы больше не можем!». И когда мы сказали, что мы можем, они с удовольствием отдали нам всё, что можно было отдать.

- И финансами это как-то подкрепилось?

Финансами это подкрепляется сегодня в результате работы по договорам. Мы зарабатываем. Есть разные варианты: в одном случае нам поставляют расходники и реагенты и оплачивают работу, а в другом случае нам оплачивают работу, а также закупку нами расходников и реагентов.

- Для таких серьезных исследований необходимо и очень серьезное оборудование.

Оно у нас есть. Для решения поставленных задач его вполне хватает. Есть и кадры, что не менее важно. В отделе работают опытные доктора. Очень не простая задача - подготовить врача по цитогенетике. Они учились в Москве - в гематологическом научном центре, в лаборатории, которая занимается цитогенетикой, и в онкологическом научном центре имени Н.Н. Блохина. Каждый такой специалист, без преувеличения, на вес золота. Таких специалистов больше просто нигде нет.

- Опытные имеют одну особенность - стареют потихоньку…

У нас в отделе пока этой проблемы нет. Все пришли сюда достаточно молодыми и сейчас они в расцвете творческих сил. Этим составом можно решать любые, и самые сложные, задачи.

- А что у вас на «вооружении» кроме микроскопов?

С самого начала мы пошли по самому современному пути. Обычно у лаборанта-цитогенетика имеется только микроскоп. Он всё под микроскопом рассматривает и изучает. А мы сразу на микроскоп поставили камеру, которая делает снимок препарата, и он может потом передаваться по сети, каждый с ним работает на своем компьютере. Диагностику проводим, глядя на большой монитор компьютера, а не в окуляр микроскопа.

- Разрешение у цифровика большое?

Сам объектив увеличивает в сто раз и ещё в пятнадцать раз увеличивает микроскоп, получается увеличение в полторы тысячи раз. Этого достаточно, чтобы получить качественную картинку. Но при хроническом миелолейкозе, когда наступает улучшение состояния пациента, изменения, которые мы видим под микроскопом, исчезают. Улучшается ситуация и эти изменения уходят. И вот оказалось, что на молекулярном уровне, на уровне генов, они могут оставаться. Поэтому у нас сейчас активно развивается молекулярная диагностика. Мы можем оценить уровень пораженного гена, который отвечает за эту болезнь. И в идеале излечение - это когда мы на молекулярном уровне не находим изменений.

- Видимо, это, в первую очередь, важно знать врачу, который лечит данного пациента?

Сегодня есть возможность сдать анализ в разных местах, появились даже сетевые лаборатории, они здесь забирают материал, отправляют в Москву, там с ним работают и результат отправляют обратно. А у нас в клинико-диагностическом центре все делается на месте. Кроме всего прочего у нас делаются исследования, которые позволяют охарактеризовать картину в целом. Это не просто индивидуальные исследования по конкретному микроорганизму, а исследования, которые позволяют оценить биоценозы -состояние и соотношение всех микроорганизмов в том материале, который мы исследуем. С дисбактериозом кишечника все знакомы, знают, что это такое - нарушение соотношения бактерий в кишечнике. Но дело в том, что такие, грубо говоря, дисбактериозы, бывают и в других местах. В том числе и в урогенитальном тракте. И это связано не с тем, что там есть инфекционные агенты, которые вызывают болезнь, а с тем, что есть так называемые условные патогены, которые всегда присутствуют, но они должны быть в определенном процентном соотношении. Когда это соотношение нарушается по какой-либо причине, возникают некоторые болезни. Если не оценивать весь биоценоз, а только отдельные микроорганизмы, врач может быть введен в заблуждение и пойти по неправильному пути лечения.

Пациент, вооруженный такой информацией, тоже получает возможность своевременно на нее среагировать? Например, если у плода с помощью молекулярной диагностики вы обнаружили серьезные изменения, грозящие в перспективе вырасти в опасное заболевание, родители могут принять адекватное решение - рожать или не рожать такого ребенка.

Сейчас уже появляется возможность обнаружить эти изменения на генном уровне. Мы смотрим хромосомы, но некоторые вещи даже на уровне хромосом не видны. Нужно «копнуть» глубже. И вот сейчас основные наши задачи - освоение этих новых методов. Мы уже получили оборудование для таких исследований.

В конечном счете, решение принимает пациент, но… посоветовавшись с лечащим врачом. Сегодня специалисты, работающие в разных областях диагностики, говорят, что они могут поставить диагноз. Но это не правильно. Диагноз ставит лечащий врач. Не лаборатория, не функциональная диагностика, не рентген - только врач. Появилось такое направление - доказательная медицина. А что остальная медицина не доказательная? Нет доказательной медицины, есть лечащий врач и есть службы, которые помогают ему поставить диагноз и контролировать лечение. Но он главный. Понятно, что у человека, который занимается диагностикой, может возникнуть ощущение, что он всё может. Он видит на томографе, видит на УЗИ, видит лабораторные изменения, ему кажется, что все понятно. Но, оказывается, что это не так.

- Лечащий врач плюс к этому еще знает своего пациента.

Да. И он видит клинику. Видит динамику этой клиники. Он не лечит болезнь, он лечит больного. Сейчас в Москве работают настоящие фабрики по производству исследований, у них нет проблем с потоком, они всё очень хорошо делают, но есть большой минус - они оторваны от врача. У нас в диагностическом центре тоже действует мощная лабораторная служба - отдел дозиметрических и цитологических исследований, медико-генетическая консультация, клинико-диагностическая лаборатория, отдел клинической морфологии, проводится широкий спектр исследований, некоторые исследования носят уникальный характер, - но плюс к этому у нас теснейший контакт с лечащими врачами, работающими здесь же, в нашем центре. Для такого количества врачей - такая серьёзная лабораторная служба! Есть мощные лаборатории - например, лаборатория первой областной больницы, где работают прекрасные специалисты, но там огромное количество врачей и отделений, поэтому такой тесной связи, как у нас, нет.

- Но у вас же всё-таки есть контакты и с другими учреждениями?

Конечно. Мы никому не отказываем в проведении исследований. Кроме лабораторных исследований, которые делаются для врачей, работающих в клинико-диагностическом центре, мы делаем огромное количество исследований для пациентов, которые лечатся не у нас.

Хотел бы обратить внимание на такую проблему: люди проходят обследования в разных местах, сравнивают результаты и у них возникают некоторые сомнения, потому что результаты получаются не совсем одинаковые. Но если взять несколько поваров и дать им один и тот же рецепт приготовления борща с одними и теми же ингредиентами, борщ все равно будет разным по вкусу. Один купил морковку на рынке, другой в магазине. Вроде одно и то же, но не совсем. Так и в этих многочисленных службах. Поэтому проходить обследования нужно в одной и той же лаборатории. Это даст гарантию качества лечения.

— Владимир Волков

Весной моя мама обратилась в подмосковную районную поликлинику с жалобами на боли в сердце. ЭКГ показала острую аритмию. Местный кардиолог прописал ей «таблеточки» и отправил домой — отдыхать после 5-часового стояния в очереди среди вздыхающих, причитающих, а подчас и стонущих пожилых людей. После приёма «таблеточек» начался сердечный приступ. Далее — круги ада: «скорая», которая не ехала (до тех пор, пока оператору не пообещали хорошо отблагодарить всю команду), больница, в которой не было мест (пока не устроили скандал у главврача), лечение, которое привело к реанимации и трём клиническим смертям. Платили всем — бригаде реаниматологов, каждой нянечке, а когда кризис миновал — палатному врачу, медсёстрам и всем специалистам, которые брали анализы.

То, что происходит в районных больницах с людьми, чьи родственники не в состоянии каждый день выкладывать по несколько тысяч, — страшно.

Таких людей не то что не лечат — их натурально убивают. Не подходят, не берут анализы, не дают необходимых лекарств. Одной женщине, случайно попавшей с инсультом именно в эту больницу (она ехала на дачу), вместо необходимого препарата через капельницу вводили физраствор — воду. Причём лекарство было в наличии, но, по словам заведующей неврологическим отделением, не предназначалось для людей с московской пропиской! Не поверила бы в эту историю, если бы та женщина не оказалась маминой соседкой по реанимации. На физрастворе она продержалась недолго, и, как только подключённый к ней аппарат стал показывать ровную линию, её накрыли и увезли в морг.

Медсёстры путают таблетки, хамят, отказываются измерять давление тяжело больным («У нас тут все такие!»), уборщица заглядывает в палату раз в неделю, а от «профессионализма» врачей вообще волосы дыбом встают. Местный кардиолог в буквальном смысле не понимала, на каком языке говорил доктор из Первого Меда, которого мы пригласили на консультацию. Бог с ним, что не понимала — она и слушать его не хотела, ей неинтересно. После 4 часов дня в поисках единственного на всю больницу дежурного врача приходится бегать по этажам. Разносчицы еды шипят «Быстрее!», и те, кто не успевает вовремя доплестись до кастрюль со своими тарелками, остаются без обеда. Больные разговаривают с медперсоналом униженным, умоляющим тоном. Все это выглядит омерзительно.

Если не покупать изо дня в день больничный персонал, можно сразу готовиться к худшему. По утрам из палат вывозят трупы — докажи потом, врачебная это ошибка или судьба. Спасибо на том, что как только мама стала транспортабельной, её выписали: «Мы сделали всё возможное». Вырваться оттуда было счастьем.

Оказавшись в Федеральном центре им. Бакулева, мы попали в параллельную реальность. Врачи понимают (!) и доходчиво объясняют родственникам причины и суть болезни, находятся в отделении до 9-10 вечера, работники столовой улыбаются (это кажется вообще чем-то инопланетным). Люди со всей России — счастливчики — приезжают к Лео Бокерия и его подчинённым делать операции на сердце, которые дают им шанс на новую жизнь. Получить квоту на лечение крайне сложно, приходится обивать пороги многочисленных инстанций, а время не ждёт, сердце-то может остановиться в любой момент. Таких центров на всю страну от силы три, при этом сердечно-сосудистые заболевания первой строкой стоят в списке причин смертности россиян. Узнать, найти, добиться — всё это требует огромного количества сил, времени, материальных затрат. А часто больные и их родственники просто не знают, что шанс на спасение — есть!

Да и пробить бюрократическую стену иногда просто невозможно. Я видела десятки отчаявшихся людей в Московском департаменте здравоохранения. Все они пытаются получить направления в больницы, на операции. Старичок сидел и бесшумно плакал, а потом, когда в десятый раз не смог получить путёвку в хоспис для больной раком жены, отрезал: «Больше не приду». У таких людей остаётся один выход — оплачивать квалифицированное лечение из своего кармана. Но вы знаете, сколько стоит койка-день в хорошей (государственной) московской больнице? В среднем 2500-3500 рублей. Не считая стоимости анализов, операций, процедур. В частных клиниках — дороже. А стоимость операций нередко стремится к стоимости квартир. Нам повезло, мы спаслись. А миллионы россиян — нет.

На днях я зашла в злополучную районную поликлинику забрать мамину карту, где зафиксирована вопиющая врачебная некомпетентность. На врача, отправившего домой, а не прямиком в больницу пациента во время приступа аритмии, элементарно завести уголовное дело. И таких прецедентов в его практике, я уверена, очень много. Но в суд никто не идёт. Врач до сих пор лечит... После похорон у нас принято плакать и сетовать на судьбу, а не разбираться с теми, кто виновен в смерти близких.

Почему же американцы не проглатывают такие вещи? Они не прощают боль и потерю близких. Вспомнить хотя бы судебное разбирательство с врачом Майкла Джексона. Возможно, именно благодаря гражданской сознательности наших заокеанских соседей их врачи получают достойные зарплаты и дорожат своей профессией. А наши подрабатывают продавцами в аптеках — в лучшем случае. Они тратят свободное от работы время не на повышение квалификации, а на добычу еды для собственных детей. И как им не брать взятки?

В поликлинике я услышала, как толстуха в белом халате отчитывала пожилую женщину: «Нет, ну а что вы хотите, вам уже за 60. Не надо ко мне ходить по пустякам!» Никто из толпившихся вокруг пенсионеров не возмутился. Интересно, а они в курсе, что их европейским соседям не брезгуют делать операции и в 80, и 90 лет? И те продолжают радоваться жизни, путешествовать, учиться. Их никто не гонит в могилу после 60, не говорит, мол, возраст, что поделаешь.

Когда ходишь в хорошую столичную поликлинику по корпоративной страховке, даже не подозреваешь, что жизнь тех, «не москвичей», пользующихся исключительно государственными услугами, в буквальном смысле — висит на волоске. На днях Юрий Лужков поставил перед столичными медиками задачу: больной должен ожидать «скорой» не более 3-4 минут. Учитывая грандиозную разницу между областными и московскими медучреждениями, приказ мэра кажется вполне выполнимым. Для всех, кто за МКАДом, это фантастика.