Краткая биография федерико гарсиа лорка.

Федерико Гарсиа Лорка (исп. Federico García Lorca). Родился 5 июня 1898 года - умер 19 августа 1936 года. Испанский поэт и драматург, известный также как музыкант и художник-график. Центральная фигура «поколения 27 года», один из самых ярких и значительных деятелей испанской культуры XX века. Убит в начале Гражданской войны в Испании.

Лорка родился 5 июня 1898 г. в городке Фуэнте-Вакерос в испанской провинции Гранада. В школе впечатлительный мальчик учился не слишком успешно. В 1909 г. семья переехала в Гранаду. В 1910-х Федерико активно участвовал в жизни местного художественного сообщества. В 1914 году Лорка начал изучать право, философию и литературу в университете Гранады. Гарсиа Лорка много путешествует по стране. В 1918 г. у Лорки выходит первый поэтический сборник, Impresiones y paisajes («Впечатления и пейзажи»), принесший ему если не коммерческий успех, то хотя бы известность.

В 1919 г. Гарсиа Лорка приезжает в Мадрид. В столичном университете он знакомится с Сальвадором Дали и Луисом Буньюэлем, а также с Грегорио Мартинесом Сьеррой, директором театра «Эслава». По просьбе Мартинесa Сьерры Лорка пишет свою первую пьесу El maleficio de la mariposa («Колдовство бабочки») и осуществляет её постановку (1919-1920). До 1928 года он учится в мадридском университете.

В последующие годы Гарсиа Лорка становится заметной фигурой среди художников-авангардистов. У него выходят новые поэтические сборники, включая Romancero gitano («Цыганское романсеро», 1928). В этих стихах поэт, по его собственным словам, «хотел слить цыганскую мифологию со всей сегодняшней обыденностью».

Через год Гарсиа Лорка уезжает в Нью-Йорк, в результате чего вскоре появляются новые произведения - книга стихов Poeta en Nueva York («Поэт в Нью-Йорке», 1931), пьесы El público («Публика», 1931, 1936) и «Когда пройдет пять лет» (1931).

Возвращение поэта в Испанию совпало с падением режима Примо де Риверы и установлением республики. В 1931 году Гарсиа Лорку назначают директором студенческого театра La Barraca («Балаган»). Работая в театре, Лорка создает свои самые известные пьесы: Bodas de sangre («Кровавая свадьба»), Yerma («Йерма») и La casa de Bernarda Alba («Дом Бернарды Альбы»).

Перед началом гражданской войны Гарсиа Лорка уезжает из Мадрида в Гранаду, хотя было очевидно, что там его ждет серьёзная опасность: на юге Испании были особенно сильны позиции правых. 16 августа 1936 г. франкисты арестовывают Гарсиа Лорку в доме братьев Росалес, и предположительно на следующий день поэта расстреливают по приказу губернатора Вальдеса Гусмана и тайно захоранивают в 2 км от Фуэнте Гранде. После этого до смерти генерала Франко книги Гарсиа Лорки были запрещены в Испании. Вместе с тем следует отметить, что он поддерживал дружественные отношения с лидерами фаланги-ХОНС Хосе Антонио Примо де Риверой и Онесимо Редондо Ортега.

Существует версия о том, что поэт не был убит и просто пропал без вести. В 2008 году внучка учителя, расстрелянного вместе с Лоркой, потребовала эксгумацию тел общей могилы, в которой якобы покоился и Лорка (по закону о восстановлении исторической памяти). Эксгумация этой и ещё 18 братских могил была проведена по приказу судьи Бальтасара Гарсона, действовавшего по собственной инициативе, что вызвало потерю им должности и уголовное обвинение в превышении полномочий. Никаких останков не обнаружили не только в могиле, но и во всём муниципальном округе, где, по официальной версии, развернулась трагедия. Более мифическая версия утверждает, что раненого поэта тайно переправили в Аргентину, но он уже не помнил своего имени и прошлого.

Произведения Гарсиа Лорки переведены на многие языки; на русский их переводили М. Цветаева (переводила Лорку в последние дни своей жизни), Н. Асеев, В. Парнах, А. Гелескул, Юнна Мориц, Н. Трауберг, Н. Малиновская, Б. Дубин, Н. Ванханен, К. М. Гусев и другие.

Многими признаётся, что Лорка в концовке стихотворения «История и круговорот трёх друзей» (1930, сборник «Поэт в Нью-Йорке») предчувствовал Гражданскую войну, собственную гибель и неизвестность места своего захоронения.

В конце 1980-х годов благодаря исследованиям биографа Йена Гибсона стало известно о гомосексуальности Гарсиа Лорки. Его любовником в последние годы жизни был журналист и критик Хуан Рамирес де Лукас, которому поэт посвятил «Сонеты темной любви».

Стихотворные сборники Лорки:

Libro de poemas (Книга стихов, 1921)
Poema del cante jondo (Стихи о канте хондо, 1921, изд. 1931)
Primeras canciones (Первые песни, 1921-1922, изд. 1936)
Canciones (Песни, 1921-1924, изд. 1927)
Oda a Salvador Dalí (Ода Сальвадору Дали, 1926)
Romancero gitano (Цыганское романсеро, изд. 1928)
Poeta en Nueva York (Поэт в Нью-Йорке, 1929-1930, изд. 1940)
Llanto por Ignacio Sánchez Mejías (Плач по Игнасио Санчесу Мехиасу, 1935)
Seis poemas gallegos (Шесть стихотворений по-галисийски, изд. 1935)
Diván del Tamarit (Диван Тамарита, 1936, изд. 1938)
Sonetos del amor oscuro (Сонеты о тёмной любви, 1936, изд. 1984)

Пьесы Лорки:

Mariana Pineda (Мариана Пинеда, 1927)
La zapatera prodigiosa (Чудесная башмачница, 1930)
Retablillo de Don Cristóbal (Балаганчик дона Кристобаля)
El público (Публика, 1930)
Así que pasen cinco años (Когда пройдет пять лет, 1930)
Amor de don Perlimplín con Belisa en su jardín (Любовь дона Перлимплина, 1933)
Bodas de sangre (Кровавая свадьба, 1933)
Yerma (Йерма, 1934)
Doña Rosita la soltera o el lenguaje de las flores (Донья Росита, девица, или Язык цветов), 1935)
La casa de Bernarda Alba (Дом Бернарды Альбы, 1936)

ГАРСИА ЛОРКА, ФЕДЕРИКО (Garcia Lorka, Federico) (1898–1936) – испанский поэт и драматург.

Родился 5 июня 1898 в селении Фуэнте-Вакерос близ Гранады в семье андалузского землевладельца. С детства увлекался живописью, занимался музыкой. В подростковом возрасте начал писать стихи и декламировал их в местных кафе.

Изучал право в Гранадском университете. В 1918 опубликовал книгу прозы, написанную по впечатлениям от поездки в Кастилию. В 1919 перевелся в Мадридский университет на отделение литературы. Организовывал театральные представления, выступал с публичным чтением своих стихов. В это время его имя ассоциировалось с группой «Поколение 27», к которой относились также Сальвадор Дали , Луис Бунюэль , поэт Рафаэль Альберти.

В 1921 вышла первая Книга стихов (Libro de poemas) , в которой чувствуется влияние Дарио и Хименеса , при этом поэзию Лорки отличает близость к народной культуре и особая музыкальность стиха. Второй поэтический сборник Песни (Canciones , 1927) передает драматическое видение жизни, присущее андалузским народным песням. В это время увлекался древним традиционным андалузским «глубоким пением» (cante jondo), участвовал в организации фестивалей. Занимался живописью – в 1927 в Барселоне состоялась его выставка.

С 1929 возглавлял студенческую театральную труппу Балаган (La Barraca ). Ее участники старались возродить интерес к классической национальной драматургии – разъезжали по селам с постановками испанской классики – Лопе де Веги , Кальдерона , Сервантеса . Первый театральный успех Лорки был связан с постановкой пьесы Мариана Пинеда (Mariana Pineda , 1929) с декорациями Сальвадора Дали – исторической поэмы в стихах о гибели замученной за участие в тайной деятельности против тирана Фердинанда VII жительницы Гранады.

Наибольшую известность Лорке-поэту в Испании и за ее пределами принесли поэтические сборники Цыганские баллады (Romancero gitano , 1928) и Поэма о канте хондо (El Poema del cante jondo , 1931), после которых за ним утвердилась слава «цыганского поэта». В них наиболее полно проявились характерные черты дарования Лорки – он воспринимает жизнь фатально, как роковое предначертание, лиризм исполнен огромного эмоционального накала.

Сочинения: Гарсиа Лорка Ф. Избр. произведения : В 2-х тт.М., 1986; Избранное в 2-х томах. Пер. с исп. М., Худож. лит, 1986; Гарсиа-Лорка Ф. Избранное . М., Детская литература, 1983; Письма Лорки . Пер. писем, предисл. и коммент. Малиновской Н.–В мире кн.М., 1987, № 2.

Ирина Ермакова

Гарсиа Лорка, Федерико (Garcia Lorka, Federico) (1898–1936) – испанский поэт и драматург.

Родился 5 июня 1898 в селении Фуэнте-Вакерос близ Гранады в семье андалузского землевладельца. С детства увлекался живописью, занимался музыкой. В подростковом возрасте начал писать стихи и декламировал их в местных кафе.

Изучал право в Гранадском университете. В 1918 опубликовал книгу прозы, написанную по впечатлениям от поездки в Кастилию. В 1919 перевелся в Мадридский университет на отделение литературы. Организовывал театральные представления, выступал с публичным чтением своих стихов. В это время его имя ассоциировалось с группой «Поколение 27», к которой относились также Сальвадор Дали, Луис Бунюэль, поэт Рафаэль Альберти.

В 1921 вышла первая Книга стихов (Libro de poemas), в которой чувствуется влияние Дарио и Хименеса, при этом поэзию Лорки отличает близость к народной культуре и особая музыкальность стиха. Второй поэтический сборник Песни (Canciones, 1927) передает драматическое видение жизни, присущее андалузским народным песням. В это время увлекался древним традиционным андалузским «глубоким пением» (cante jondo), участвовал в организации фестивалей. Занимался живописью – в 1927 в Барселоне состоялась его выставка.

С 1929 возглавлял студенческую театральную труппу Балаган (La Barraca). Ее участники старались возродить интерес к классической национальной драматургии – разъезжали по селам с постановками испанской классики – Лопе де Веги, Кальдерона, Сервантеса. Первый театральный успех Лорки был связан с постановкой пьесы Мариана Пинеда (Mariana Pineda, 1929) с декорациями Сальвадора Дали – исторической поэмы в стихах о гибели замученной за участие в тайной деятельности против тирана Фердинанда VII жительницы Гранады.

Наибольшую известность Лорке-поэту в Испании и за ее пределами принесли поэтические сборники Цыганские баллады (Romancero gitano, 1928) и Поэма о канте хондо (El Poema del cante jondo, 1931), после которых за ним утвердилась слава «цыганского поэта». В них наиболее полно проявились характерные черты дарования Лорки – он воспринимает жизнь фатально, как роковое предначертание, лиризм исполнен огромного эмоционального накала.

В 1929 ездил в Нью-Йорк изучать английский в Колумбийском университете. Познакомился с местными любительскими и профессиональными театральными коллективами. Здесь был написан поэтический сборник Поэт в Нью-Йорке (Poeta en Nueva York), опубликованный после смерти автора, в 1940.

По возвращении в Испанию в 1931 организовал собственную театральную компанию. Пробовал себя в драматургии – писал популярные фарсы – Волшебная башмачница (La Zapatera prodigiosa, 1930) и Любовь дона Перлимплина (Amor de Don Perlimplin con Belisa en su jardin, 1933). В 1933 совершил поездку в Буэнос-Айрес, где руководил постановкой своих пьес.

В марте 1933 в Мадриде состоялась премьера трагедии Кровавая свадьба (Bodas de sangre, 1933). Она имела огромный успех и с тех пор не сходит с подмостков испанских театров. Сюжет был взят из газетной заметки о невесте, сбежавшей в свадебную ночь с возлюбленным. Пьеса стала первой частью задуманной трилогии, посвященной «испанской вселенной», в основу каждой из частей которой была положена трагедия женщины, ставшей причиной кровавой распри.

В трагедии Иерма (Yerma, 1934), второй части испанской трилогии, речь идет о жаждущей материнства женщине, муж которой неспособен сделать ее матерью. Не желая осуществить свое желание с другим человеком или, нарушив традиции, покинуть супруга, она решается на убийство мужа. Несмотря на сильное трагическое звучание, Иерма не пользовалась таким успехом, как Кровавая свадьба, – консервативные критики обвинили драматурга в покушении на традиционные испанские ценности.

Неоконченная трагедия Дом Бернарды Альбы (La Casa de Bernarda Alba, 1935) считается третьей частью испанской трилогии. В ее основе – история пяти дочерей деспотичной матери, требующей неукоснительного выполнения строгих моральных предписаний. Но дочери хотят любить и пытаются найти свои способы покинуть материнский дом. Младшая, узнав, что ее возлюбленный стал жертвой ее безжалостной матери, кончает жизнь самоубийством. Роль Бернарды была специально написана для великой трагической актрисы Маргариты Ксиргу. И хотя при жизни Лорки пьеса не была поставлена, она считается его высшим достижением в драматургии.

Сам он больше ценил свои драматургические сюрреалистические эксперименты, разрушавшие нормы театрального реализма, – Когда пройдет пять лет и Аудитория.

Последнее поэтическое произведение относится к 1935 – Плач по Игнасио Cанчесу Мехиасу (Llanto por Ignacio Sanchez Mehias) было написано в память его погибшего друга – знаменитого тореадора.

Летом 1936 перед запланированной поездкой в Мексику поехал на родину. В Испании начиналась гражданская война, и на четвертый день его пребывания в Гранаде вспыхнул военный мятеж на юге Испании. Городской гарнизон присоединился к мятежникам, новые хозяева города стали проводить массовые аресты и расстрелы «левых» и сторонников республиканцев. Лорка не принадлежал ни к какой политической партии, хотя и считался левым. 19 августа 1936 по приказу франкистского центра в Севилье вместе со школьным учителем и двумя матадорами он был расстрелян в овраге Виснар в предгорьях Сьерра-Невады.

За два месяца до смерти закончил первую часть Дома Бернарды Альбы и считал, что только приступает к своим основным произведениям. При франкистах произведения Лорки были объявлены вне закона и сожжены в Гранаде.

В основе многогранного творчества Лорки – архаические пласты народного сознания. В его поэзии звучат мотивы, близкие по настроению канте хондо, – передается атмосфера ночи, небытия, сумерек. Лорка писал: «Цыганская сигирийя начинается жутким криком, который делит мир на два идеальных полушария, это крик ушедших поколений, острая тоска по исчезнувшим эпохам, страстное воспоминание о любви под другой луной и другим ветром…». Лорка – один из самых любимых поэтов Испании, драматург, известный во всем мире, в том числе и в России.

Сочинения: Гарсиа Лорка Ф. Избр. произведения: В 2-х тт. М., 1986; Избранное в 2-х томах. Пер. с исп. М., Худож. лит, 1986; Гарсиа-Лорка Ф. Избранное. М., Детская литература, 1983; Письма Лорки. Пер. писем, предисл. и коммент. Малиновской Н. – В мире кн. М., 1987, № 2.

Ирина Ермакова

ЭТО - ПРОЛОГ

В этой книге всю душу

я хотел бы оставить.

Эта книга со мною

на пейзажи смотрела

и святые часы прожила.

Как больно за книги!

Нам дают они в руки

и розы, и звезды,

и медленно сами уходят.

Как томительно видеть

те страданья и муки,

которыми сердце

свой алтарь украшает!

Видеть призраки жизней,

что проходят - и тают,

обнаженное сердце

на бескрылом Пегасе;

видеть жизнь, видеть смерть,

видеть синтез вселенной:

встречаясь в пространстве,

сливаются вместе они.

Стихотворная книга -

это мертвая осень;

стихи - это черные листья

дуновение ветра:

он стихи погружает

в грудь людей, как в пространство.

Поэт - это дерево

с плодами печали:

оно плачет над тем, что любит,

а листья увяли.

Поэт - это медиум

природы и жизни, -

их величие он раскрывает

при помощи слов.

Поэт понимает

все, что непонятно,

и ненависть противоречий

называет он дружбой.

Он знает: все тропы

равно невозможны,

и поэтому ночью по ним

он спокойно идет.

По книгам стихов,

среди роз кровавых,

печально проходят

извечные караваны;

они родили поэта,

и он вечерами плачет,

окруженный созданьями

собственных вымыслов.

Поэзия - горечь,

мед небесный, - он брызжет

из невидимых ульев,

где трудятся души.

Она - невозможность,

что внезапно возможна.

Это арфа, но струны -

пламена и сердца.

Она - жизнь, по которой

мы проходим с тоскою,

надеясь, что кормчий

без руля проведет наш корабль.

Стихотворные книги -

это звезды, что в строгой

тишине проплывают

по стране пустоты

и пишут на небе

серебром свои строки.

О глубокое горе -

и навек, без исхода!

поющих поэтов!

Я хотел бы оставить

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Песня любая -

Звезда голубая -

Я чувствую,

как в жилах

расплавив сердце раскаленной страстью,

струится ток багряного огня.

Так погаси же,

женщина, пожар.

Ведь если в нем все выгорит дотла,

одна зола взойдет на пепелище,

Потупив взор, но воспаряя мыслью,

я брел и брел...

И по тропе времен

металась жизнь моя, желавшая желаний.

Пылила серая дорога, но однажды

увидел я цветущий луг

наполненную жизнью, и мерцанием,

Ты, розовая женщина, - как роза:

ведь и ее девичье тело обвенчали

с твоим тончайшим запахом разлуки,

с тоской неизречимой по печали.

САД СМУГЛЯНО

(Фрагменты)

В серебряные барабаны

струи фонтана.

Ткут полотна ветра

листья и лозы,

подкрашивают ароматом

дикие розы.

И с ними в ладу

обращает луну

в звезду.

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось

в лимонной роще, где пели струи

источника слез.

Ты лучшая из роз!

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось.

Твои глаза хрусталей светлее,

туманы кос.

Ты лучшая из роз!

Мария - Утоли мои печали,

тебя мне видеть довелось.

Где та перчатка лунного цвета

и первых рос?

Ты - лучшая из роз!

ЛИМОННАЯ РОЩА

Лимонная роща.

моих младенческих снов.

Лимонная роша.

В гнездах

янтарных грудей

твой воздух.

Лимонная роща.

ты бризы морские нянчишь.

Лимонная роща.

Сад апельсиновый.

Без чувств,

недугом сломленный

и обескровленный.

Лимонная роща.

видала, как взмахом руки

любовь мою подрубили.

Лимонная роща.

Любовь моя детская, сердца тоска

без роз и без посошка.

СЮИТА ВОДЫ

В черной, черной воде

деревья погребены,

маргаритки

По дороге, выжженной солнцем,

идут три вола.

А по воздуху летит соловей -

сердце дерева.

Я сохранил бы в памяти,

как сувенир серебряный,

частицу глыбы росной.

Среди равнин безлесных

прозрачный пруд светлеется,

родник потухший.

Кто срубил длинный стебель

(Нам оставил корни подводные.)

Как легко могли бы мы срезать

белоснежные венчики

акации вечной!

Снова с букетом ириса

я тебя оставляю, прощаясь.

Любовь моей ночи!

И вдовушкой звездного света

тебя нахожу, встречая...

Властитель сумрачных

Я иду по своей дороге.

Через тысячу лет

меня ты увидишь.

Любовь моей ночи!

По тропинке лазурной,

властитель сумрачных

я своей дорогой последую.

Пока не вместится в сердце мое

вселенная.

Мы жили в сотах

стеклянных

улья, воздушного улья!

Целовались мы

сквозь стекло.

Замечательная тюрьма,

ворота которой -

Холодные звезды

висят над дорогами.

Проходят люди и звери

по дымным лесистым тропам.

И тихо вздыхают хижины,

когда заря занимается.

Раздается хряск

Горы, леса, хутора

сотрясаются, как цистерны.

Под уларами

отражение.

Можно сказать

что угодно:

апельсин или звезда,

русло реки или небо.

О, стрела,

это стрела золотая,

блуждающая над ветром.

Гамма благоуханий,

ниспадающая

(ансамблем полутонов).

Гамма лунных сияний,

возрастающая

СЮИТА ЗЕРКАЛ

по зеркалу.

в каждой руке.

Дрожит его лик

и множится.

А черные взгляды

сердцем его

полнятся.

ОГРОМНОЕ ЗЕРКАЛО

под зеркалом огромным.

Человек - живая лазурь!

Донья Луна.

(Может, ртуть пролилась?)

Навряд ли.

Что за мальчик засветил

ее фонарик?

Мелькнет мотылек,

и все погрузится во мрак.

Молчите... тишина!

Ведь этот светляк -

Все вокруг - раскрытый веер.

Брат, открой свои объятья.

Бог - лишь точка впереди.

Птица поет

от одиночества.

Воздух множится.

Мы слышим не ушами,

а зеркалами.

Все мы ходим

по зеркалу

незрячему,

по стеклу

прозрачному.

Если б ирисы росли

лепестками вниз,

если б розаны цвели

лепестками вниз,

если б корни видели

звезды и высь,

а умерший спал

с открытыми глазами,

"все мы явили бы - лебедями.

ФАНТАЗИЯ

За гладью зеркальной -

погасшие звезды

и девочка-радуга,

спящая крепко.

За гладью зеркальной -

покой бесконечный,

гнездовье затиший

бескрылых и вечных.

Зеркальная гладь -

это мумия водная,

ты в полночь закроешься

ракушкой света.

Зеркальная гладь -

первородные росы,

упавшая в вечер

раскрытая книга и эхо, ставшее

СИНТОИЗМ

Золотые колокольчики.

Пагода - дракон.

Дзинь, дзинь, дзинь

над рисовым простором.

Родник изначальный,

источник правды.

А где-то вдали -

розовые цапли

и вулкан увядший.

В них столько тропинок,

распахнутых настежь.

Там - два перекрестка

тенистых и влажных.

Смерть - частая гостья

с полей этих тайных.

(Срезает садовницей

слезные маки.)

В зрачках горизонтов

вовек не отыщешь.

В глазах мы блуждаем,

как в девственной сельве.

И в замок "Войдешь,

а назад не воротишься"

проходим по

радужной оболочке.

О, мальчик безлюбый,

да спасет тебя бог

от зарослей красных плюща.

Елена, ты галстуки вышиваешь,

но бойся захожего странника.

Адам и Ева.

Стараньями змия

разбилось зеркало

на сотню осколков.

яблоко было.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ СПЯЩЕМУ ЗЕРКАЛУ

взглядов беспокойных.

Баюшки-баю.

Сон не потревожат

бабочка ночная,

слово, или фраза,

или луч-пролаза

из замочной шелки.

Баюшки-баю.

Ты похоже,

на мое сердечко.

Сад мой, где любовь

Ждет со мною встречи.

Спи себе спокойно,

пробудись же, если

на губах моих умрет

поцелуй последний.

Бременеющий радугами

разбивает над листьями

зеркала в звезды.

СМЯТЕНИЕ

Неужели сердце мое -

это сердце твое?

Кто же мысли мои отражает?

Кто мне эту страсть

беспочвенную

Почему мой наряд

меняет цвета?

Все - скрещение дорог на свете.

Отчего же ты видишь на небе

столько звезд?

Брат, это ты

И чьи это руки

так охладели?

Я вижу себя в огнях зарницы,

и людской муравейник

в сердце моем копошится.

устал размышлять,

очки протирает

со вздохом,

катится кубарем под гору,

падучие звезды

А филин, хохлясь, крыльями бьет

БЕЗНАДЕЖНАЯ ПЕСНЯ

Сливаются реки,

свиваются травы.

развеян ветрами.

Войдет благовещенье

в дом к обрученным,

и девушки встанут утрами

и вышьют сердца свои

шелком зеленым.

ИЗВЕЧНЫЙ УГОЛ

Земля и небо,

извечный угол

(а биссектрисой

пусть ветер будет).

Дорога и небо,

гигантский угол

(а биссектрисой

ТОПОЛЬ И БАШНЯ

Тень живого великолепья

и тень столетий.

Тень певуче-зеленая

и тень, с землей обрученная.

Камень и ветер смотрят врагами,

Пора проститься с сердцем однозвучным,

с напевом безупречнее алмаза -

без вас, боровших северные ветры,

один останусь сиро и безгласо.

Полярной обезглавленной звездою.

Обломком затонувшего компаса.

СИРЕНА И КАРАБИНЕР

(Отрывки)

Впечатанная в сумрак трехгранная олива,

и треугольный профиль взметнувшая волна...

И розовое небо на западе залива

напряжено, как будто купальщика спина.

Дельфин проделал "мостик", резвясь в воде вечерней,

и крылья расправляют, как птицы, корабли.

Далекий холм сочится бальзамом и свеченьем,

а лунный шар неслышно отчалил от земли.

У пристани матросы запели на закате...

Шумит бамбук в их песнях, в припевах стынет снег,

и светятся походы по ненадежной карте

в глазах, глядящих хмуро из-под опухших век.

как в яблочную мякоть, в пунцовый небосвод...

на бой с пиратским флагом и со стихией вол.

Ночь кобылицей черной ворвется в тишь залива,

толкнув в латинский парус нерасторопный челн, -

и море, что вздыхало, как грация, стыдливо,

внезапно страсть познает в гортанных стонах волн.

О тающие в танце средь луга голубого,

примите дар мой, музы, и услужите мне:

пусть девять ваших песен в единственное слово

ЭСТАМП НЕБА

ни с кем не помолвлены.

А такие красивые!

Они ждут поклонника,

чтоб он их отвез

в их Венецию, идеально счастливую.

Они каждую ночь подходят

к решеткам оконным -

тысяча этажей на небе! -

и подают сигналы влюбленным

в морях темноты,

где сами тонут.

Но, девушки, подождите,

чтоб я умер, и утром, рано,

вас похищу одну за другою

ТРИ РАССКАЗА ПРО ВЕТЕР

Был красным ветер вдалеке,

зарей зажженный.

Потом струился по реке -

Потом он был и синь и желт.

тугою радугой взошел

над полем.

Запружен ветер, как ручей.

Объяты дрожью

и водоросли тополей,

и сердце - тоже.

Неслышно солнце

склонилось в небе...

Пять пополудни.

Ветер спит.

И птицы немы.

Как локон,

вьется бриз,

как плющ,

как стружка -

завитками.

Проклевывается,

в лесу под камнем.

Бальзамом белым напоит

ущелье он до края

и будет биться

Кто замуж выходит

за ветер?

Госпожа всех желаний

на свете.

Что дарит ей к свадьбе

Из золота вихри

и карты всех стран на свете.

А что она ему дарит?

Она в сердце впускает ветер.

Скажи ее имя.

Ее имя держат в секрете.

(За окном школы - звездный полог.)

ОДИНОЧЕСТВО

В ПАМЯТЬ ЛУИСА ДЕ ЛЕОН

Красота недоступная!

Ищет ли мир это белое,

вечное и завершенное небытие?

Хорхе Гильен

Погруженное в мысли свои неизменно,

одиночество реет над камнем смертью, заботой,

где, свободный и пленный,

застыл в белизне полета

раненный холодом свет, напевающий что-то.

Не имеющее архитектуры

одиночество в стиле молчанья!

Поднимаясь над рощею хмурой,

ты стираешь незримые грани,

и они никогда твою темную плоть не поранят.

В твоей глубине позабыты

крови моей лихорадочный трепет,

мой пояс, узором расшитый,

и разбитые цепи,

и чахлая роза, которую смяли песчаные степи.

Цветок моего пораженья!

Над глухими огнями и бледной тоскою,

когда затухает движенье

и узел разрублен незримой рукою,

от тебя растекаются тонкие волны покоя.

В песне протяжной

льется из горла его и взлетает

над тростником, что к воде свои стебли склоняет.

Украшает розою белой

берег реки божество молодое,

роща запела,

звучанье природы удвоив

и музыку листьев сливая с журчащей водою,

Бессмертники хором

у неба бессмертия просят

и своим беспокойным узором

ранят взоры колосьев

и на карту печали свои очертанья наносят.

Арфа, ее золотые рыданья

охвачены страстью одною -

отыскать в глубине мирозданья

(о звуки, рожденные хрупкой весною!),

отыскать, одиночество, царство твое ледяное.

Но по-прежнему недостижимо

ты для раненых звуков с их кровью зеленой,

и нет высоты обозримой,

и нет глубины покоренной,

откуда к тебе доносились бы наши рыданья и стоны.

НА СМЕРТЬ ХОСЕ ДЕ СИРИА-И-ЭСКАЛАНТЕ

Кто скажет теперь, что жил ты на свете?

Врывается боль в полумрак озаренный.

Заря без тебя разукрасит газоны.

Бред пепельно-серых цветов на рассвете

твой череп наполнит таинственным звоном.

О, светлая боль и незримые сети!

Небытие и луны корона!

Корона луны! И своей рукою

я брошу цветок твой в весенние воды,

и вдаль унесется он вместе с рекою.

Тебя поглотили холодные своды;

и память о мире с его суетою

сотрут, о мой друг, бесконечные годы.

На стылых мхах, мерцающих уныло,

мой профиль не изменит очертаний;

в нем, зеркале безгрешном, пульс чеканный

недремлющее слово преломило.

И если струны струй и плющ бескрылый -

лишь бренной плоти символ первозданный,

мой профиль станет на гряде песчаной

причудливым безмолвьем крокодила.

И пусть язык агоний голубиных

познает вкус не пламени, а дрока,

растущего в урочищах пустынных, -

как символ силы, сломленной до срока,

останусь я в измятых георгинах

и в стеблях трав, растоптанных жестоко.

Я боюсь потерять это светлое чудо,

что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,

я боюсь этой ночи, в которой не буду

прикасаться лицом к твоей розе дыханья.

Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда

устилать этот берег таинственный станет;

я носить не хочу за собою повсюду

те плоды, где укроются черви страданья.

Если клад мой заветный взяла ты с собою,

если ты моя боль, что пощады не просит,

если даже совсем ничего я не стою, -

пусть последний мой колос утрата не скосит

и пусть будет поток твой усыпан листвою,

что роняет моя уходящая осень.

ПОЭТ ПРОСИТ СВОЮ ЛЮБОВЬ, ЧТОБЫ ОНА ЕМУ НАПИСАЛА

Любовь глубинная, как смерть, как весны,

напрасно жду я писем и решений;

цветок увял, и больше нет сомнений:

жить, потеряв себя в тебе, несносно.

Бессмертен воздух. Камень жесткий, косный

не знает и не избегает тени.

Не нужен сердцу для его борений

мед ледяной, - луна им поит сосны.

Я выстрадал тебя. Вскрывая вены

в бою голубки с тигром, змей с цветами,

я кровью обдавал твой стан мгновенно.

Наполни же мой дикий бред словами

иль дай мне жить в ночи самозабвенной,

в ночи души с неведомыми снами.

ПЕСНЯ О МАЛЕНЬКОЙ СМЕРТИ

Мшистых лун неживая равнина

и ушедшей под землю крови.

Равнина крови старинной.

Свет вчерашний и свет грядущий.

Тонких трав неживое небо.

В лунном мареве смерть я встретил.

Неживая земная равнина.

Очертанья маленькой смерти.

На высокой кровле собака.

И рукою левою косо

пересек я сухих цветов

прерывистые утесы.

Над собором из пепла - ветер.

Свет и мрак, над песком встающий.

Очертанья маленькой смерти.

Смерть и я - на виду у смерти.

Человек одинокий, и рядом

очертанья маленькой смерти.

И луны неживая равнина.

И колеблется снег и стонет

за дверьми, в тишине пустынной.

Человек - и что же? Все это:

человек одинокий, и рядом

смерть. Равнина. Дыханье света.

НОЧНАЯ ПЕСНЯ АНДАЛУЗСКИХ МОРЯКОВ

От Кадиса до Гибралтара

дорога бежала.

Там все мои вздохи море

в пути считало.

Ах, девушка, мало ли

кораблей в гавани Малаги!

От Кадиса и до Севильи

сады лимонные встали.

Деревья все мои вздохи

в пути считали.

Ах, девушка, мало ли

кораблей в гавани Малаги!

От Севильи и до Кармоны

ножа не достанешь.

Серп месяца режет воздух,

и воздух уносит рану.

Ах, парень, волна

моего уносит коня!

Я шел мимо мертвых градирен,

и ты, любовь, позабылась.

Кто хочет сердце найти,

пусть спросит, как это случилось.

Ах, парень, волна

моего уносит коня!

Кадис, сюда не ходи,

здесь море тебя догонит.

Севилья, встань во весь рост,

иначе в реке утонешь.

Ах, девушка!

Ах, парень!

Дорога бежала.

Кораблей в гавани мало ли!

А на площади холодно стало!

(Стихи для мертвых)

Я отсеку себе правую руку.

Терпенье.

У меня две перчатки: из шелка и ртути.

Терпенье.

Не плачь. И молчи.

Пусть никто нас не слышит.

Терпенье.

Едва распахнулись двери -

упали статуи наземь.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

(Мерседес, мертвой)

Ты не дышишь, уснувши.

Из дубовых досок твоя лодка на суше.

Спи, принцесса страны нездешней.

Твое тело белеет в ночи кромешной.

Твое тело, как земля, ледяное.

Спи. Проходит рассвет стороною.

Ты уплываешь, уснувши.

Из тумана и сна твоя лодка на суше.

Если ты услышишь: плачет

горький олеандр сквозь тишину,

что ты сделаешь, любовь моя?

Вздохну.

Если ты увидишь, что тебя

свет зовет с собою, уходя,

что ты сделаешь, любовь моя?

Море вспомню я.

Если под оливами в саду

я скажу тебе: "Люблю тебя", -

что ты сделаешь, любовь моя?

ЧЕРНЫЕ ЛУНЫ

Над берегом черные луны,

и море в агатовом свете.

Вдогонку мне плачут

мои нерожденные дети.

Отеи, не бросай нас, останься!

У младшего сложены руки...

Зрачки мои льются.

Поют петухи по округе.

А море вдали каменеет

под маской волнистого смеха.

Отец, не бросай нас!..

ТИХИЕ ВОДЫ

Глаза мои к низовью

плывут рекою...

С печалью и любовью

плывут рекою...

(Отсчитывает сердце

часы покоя.)

Плывут сухие травы

дорогой к устью...

Светла и величава

дорога к устью...

(Не время ли в дорогу,

спросило сердце с грустью.)

ПРОЩАНЬЕ

Прощаюсь

у края дороги.

Угадывая родное,

спешил я на плач далекий -

а плакали надо мною.

Прощаюсь

у края дороги.

Иною, нездешней дорогой

уйду с перепутья

будить невеселую память

о черной минуте.

Не стану я влажною дрожью

звезды на восходе.

Вернулся я в белую рощу

беззвучных мелодий.

Биография
В Советском Союзе Лорка был одним из самых издаваемых зарубежных поэтов. Объясняется это тем, что поэта в 1936 году расстреляли фашисты - и этот расстрел имел огромный резонанс во всем мире. Это был какой-то знаковый расстрел, с него в мире как бы началась кровавая фашистская бойня, стали объединяться антифашистские силы. Тогда громко прозвучали слова чилийского поэта Пабло Неруды «Погиб поэт. И какой поэт! Простодушный и артистичный, одинаково не чуждый и космическому и провинциальному, необыкновенно музыкальный, великолепный мим, робкий и суеверный, мучающийся и веселый, он словно вобрал в себя все возрасты Испании, весь цвет народного таланта, все то, что дала арабско-андалузская культура».
Вторая причина успеха поэзии Лорки у русского читателя заключается в том, что вообще такая ярко эмоциональная испанская поэзия близка душе русского человека. Говорят, русские и испанцы давно симпатизируют друг другу, что в ментальности обоих народов есть что-то общее. Может быть. По крайней мере, поэзия Лорки хорошо у нас известна, барды наши написали немало песен на его стихи, художники наши нарисовали много полотен на испанские темы Лорки, а петербургский живописец А. А. Мыльников за свой триптих «Коррида. Распятие. Гарсиа Лорка» получил Государственную премию, и эта яркая работа сейчас украшает один из залов Третьяковской галереи.
Федерико Гарсиа Лорка родился 5 июня 1898 года в андалузской деревушке Фуэнте-Вакерос, что значит Источник Пастухов. Его отец был состоятельным арендатором. Мать - школьной учительницей. Первые впечатления детства мальчика были связаны с музыкой. Все началось с песен, которые под гитару пел отец. Мама играла на фортепиано. Очень много в детстве Лорка слышал плачей, романсов, колыбельных, которые пели простые люди Андалузии скромные служанки, крестьяне.
В шесть лет будущего поэта и драматурга поразил спектакль театра марионеток.
После переезда семьи в Гранаду, которую Лорка всю жизнь будет считать историей, поэзией и чистой красотой Испании, в юноше начинается бурный процесс созревания поэта он целыми днями бродит по древним легендарным улицам, по залам Альгамбры, по площади Марианны Пинеды. . . В Гранадском университете Федерико увлекся поэзией Рубена Дарио, Мануэля Мачадо, Хуана Рамона Хименеса, сам начал сочинять.
Летом 1917 года Федерико с группой студентов объездил Галисию, Кастилию, Леон. Он слушал, наблюдал, запоминал и искал свой способ выражения, свой голос. Из путевых дневников по Испании и родился его первый сборник, но не стихов, а прозы. Книгу он назвал «Впечатления и картины». Книга вышла с рисунками автора.
Потом он написал пьесу «Злые чары бабочки», постановка которой провалилась в мадридском театре «Эслава».
В 1919 году Лорка был зачислен в мадридскую Студенческую резиденцию, это было привилегированное учебное заведение, что-то типа испанского Оксфорда. Здесь он попал в круговорот споров о современном искусстве, здесь он познакомился с Сальвадором Дали, Хосе Гильеном, Рафаэлем Альберти, сюда приезжали читать лекции Поль Валери, Альберт Эйнштейн, Ле Карбюзье, нередко бывали выдающиеся испанские писатели старшего поколения Антонио Мачадо и Мигель де Унамуно.
В 1921 году вышла первая книга стихов, которая так и называлась «Книга стихов». В ней еще чувствовалось ученичество, но что-то уже намечалось и глубоко самобытное и самостоятельное. Самобытность заключалась в соединении поэтом книжной и стихийной, народной культуры. Стихи Лорка писал как песни - для голоса и слуха. Он даже свои стихи в опубликованном виде меньше ценил, чем в устном исполнении, большое значение придавал жесту, звуковым ассоциациям.
В 1923 году поэт сдал экзамен на степень лиценциата права. Отец был очень доволен сыном, но к этому времени сам сын гораздо большее значение придавал, например, фестивалю народной андалузской песни, который он затеял с известным композитором Мануэлем де Фальей. Они вместе ездили по Испании и отыскивали и приглашали на праздник канторов - исполнителей редчайшего и древнейшего в Европе типа первобытных песен «канте хондо». Потом у Лорки выйдет книга стихов «Стихи о канте хондо». Он считал этот тип первозданных песен «глубинным пением» и в стихах своих тоже стремился к «глубинному пению».

Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О не жди от нее
молчанья,
не проси у нее молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам - плачет,
как ветра над снегами - плачен,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цел,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
под угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!

Это стихотворение - «Гитара» - перевела на русский язык Марина Цветаева.
Славу Лорке принесла книга «Цыганское романсеро», изданная в 1928 году. Почти все романсы этой книги были известны читателям еще по спискам, которые ходили по стране по рукам, передавались по памяти, читались и пелись в самых глухих уголках Испании.
Так было, например, со стихами Есенина в России люди и в глаза не видели еще его книг, а «Ты жива еще моя старушка» или «Клен ты мой опавший» пели везде и все. Так же широко знали, например, и «Неверную жену» Лорки из «Цыганского романсеро»

НЕВЕРНАЯ ЖЕНА
И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал - она невинна...
То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа...
За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она - четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...
Тому, кто слывет мужчиной,
не скромничать не пристало,
я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, -
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.

Лорка написал много замечательных стихов, много пьес, блистательных статей. Он побывает еще в Америке, увлечется сюрреализмом, потом вернется к древней арабском традиции - будет писать касыды, из которых сложится «Диван Тамарита». Диван - означает по-арабски сборник. Одним словом, поэт вбирал в себя очень многое. Но остался при этом истинно национальным испанским поэтом, потому что все приобретенное он в себе расплавлял и превращал в испанскую песню чаще всего это была горькая, трагическая песня о судьбе испанской женщины. У Лорки почти все женщины печальны, женщина для него символ одиночества, они сгорают в любви.
Много у него в стихах смерти смерть в виде всадника на коне, «бессонный всадник».
Лорка рано, в 1924 году, написал свое «Прощанье»

Если умру я -
не закрывайте балкона,
Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я -
не закрывайте балкона.

В этом коротком стихотворении выразилось все главное, чем дышит его творчество народная жизнь, любимая Испания, открытость души поэта и готовность принять смерть, познав в жизни счастье. ..
Это был очень страстный поэт. Он сам говорил «Чего поэзия не терпит ни под каким видом - это равнодушия. Равнодушие - престол сатаны, а между тем именно оно разглагольствует на всех перекрестках в шутовском наряде самодовольства и культуры». И еще он говорил «Миссия у поэта одна одушевлять в буквальном смысле - дарить душу».
Гарсиа Лорка всю свою душу вложил в свои песни, которые в Испании знает каждый.
Напоследок еще несколько стихотворений великого испанского поэта.

ПЕСНЯ
Если ты услышишь плачет
горький олеандр сквозь тишину,
что ты сделаешь, любовь моя
Вздохну.
Если ты увидишь, что тебя
свет зовет с собою, уходя,
что ты сделаешь, любовь моя
Море вспомню я.
Если под оливами в саду
я скажу тебе «Люблю тебя», -
что ты сделаешь, любовь моя-
Заколю себя.

ЧЕРНЫЕ ЛУНЫ
Над берегом черные луны,
и море в агатовом свете.
Вдогонку мне плачут
мои нерожденные дети.
Отец, не бросай нас, останься!
У младшего сложены руки...
Зрачки мои льются.
Поют петухи по округе.
А море вдали каменеет
под маской волнистого смеха.
Отец, не бросай нас!..
И розой рассыпалось эхо.

ТИХИЕ ВОДЫ
Глаза мои к низовью
плывут рекою...
С печалью и любовью
плывут рекою...
(Отсчитывает сердце
часы покоя.)
Плывут сухие травы
дорогой к устью...
Светла и величава
дорога к устью...
(Не время ли в дорогу,
спросило сердце с грустью.)

ПРОЩАНЬЕ
Прощаюсь
у края дороги.
Угадывая родное,
спешил я на плач далекий -
а плакали надо мною.
Прощаюсь у края дороги.
Иною, нездешней дорогой
уйду с перепутья
будить невеселую память
о черной минуте.
Не стану я влажною дрожью
звезды на восходе.
Вернулся я в белую рощу
беззвучных мелодий.

О Лорке обычно говорят не так много: родился 5 июня 1898 года в городке Фуэнте-Вакерос в Андалузии, в 11 лет с семьей переехал в Гранаду, природу этих мест воспевал в своих стихах, в школе учился неважно, был впечатлительным мечтательным мальчиком, вырос, много путешествовал, увлекся поэзией, вошел в круг художников-авангардистов, писал пронзительные стихи и прозу, рисовал, музицировал. Придерживался левых взглядов, за что и был расстрелян фашистами Франко в начале Гражданской войны в Испании. Даже грустно, что такую большую и глубокую жизнь можно свести к такому небольшому и беглому абзацу. Еще более грустно, что такой большой и красивый талант можно погубить всего одним быстрым нажатием курка...

Не все знают, что Лорка родился в очень хорошо обеспеченной семье помещика, выращивающего сахарный тростник, жил в комфортабельной вилле, окруженной живописной природой, а его мать была талантливой пианисткой. В юности Лорку литература влекла куда меньше, чем музыка и театр. Он вообще мог бы стать пианистом, поскольку именно обучение этому мастерству поглощало большинство его времени и сил.

Он вдохновлялся Дебюсси, Шопеном, Бетховеном. Чуть позже его главной Музой стал испанский фольклор. В литературном творчестве этот источник вдохновения так же сохранится. Писать Лорка начал только лишь после трагического события, сильно повлиявшего на него – смерти его учителя по фортепиано. Тогда юноша написал небольшие эссе – «Ноктюрн», «Баллада», «Соната» - и положил их на музыку. Уже тогда он стал собирать вокруг себя артистический свет Гранады – это были встречи в кафе, чтения, беседы. Путешествие по северу Испании, предпринятое вместе с профессором университета, где он учился, вылилось в сборник стихов «Впечатления и пейзажи» и принесли талантливому 20-летнему юноше первую известность. По настоянию верившего в талант Лорки профессора Фернандо де лос Риоса, родители отправляют сына в прогрессивный Мадридский «Оксфорд» - университет Residencia de estudiantes - изучать литературу, право и философию.

Федерико Гарсиа быстро стал центральной фигурой в художественной среде Мадрида 20-х годов, куда он приехал на учебу в 1919 году. В университете он сразу же подружился с лучшими из лучших - , , Мануэлем де Фалья и многим другими творческими молодыми людьми, которые затем станут известными в стране. Знакомство с Грегорио Мартинесом Сьеррой, директором театра «Эслава», привело Лорку в театр: восхищенный талантом юноши, Сьерра предложил Лорке написать его первую пьесу - «Колдовство бабочки».

Насмешки со стороны публики по поводу необычного сюжета – любви бабочки и таракана – определили отношение Лорки к театральной общественности. Разочарованный поверхностным восприятием с ее стороны, он акцентирует внимание на поэзии.

Лорку привлекали темы Родины, природы, любви, смерти. В немного сюрреалистичной, чарующей манере воспевал он окружающую действительность и область грез. Все это нашло отражение в сборниках «Книга стихов», «Стихи о канте хондо», «Первые песни», «Песни».

Самый известный сборник стихов «Цыганское романсеро» 1928 года был полон цыганской мифологии в ее сплаве с тогдашним временем. Невероятно мелодичные, звучные стихи, стилизованные под баллады и поэмы средневековых времен, все еще бывшие в ходу в сельской местности Андалузии, стали основой для многочисленных романсов. До конца жизни Лорка возвращался к теме «глубинной, хрупкой, дрожащей Андалузии», скрытой от первого взгляда на нее.

Однако успех имел и негативную сторону: Лорка сильно страдал от навешенного на него ярлыка «цыганского поэта», чувствуя умаление своего потенциала, сужение таланта в этом небольшом определении. Депрессию усугубили отдаление его тогдашнего лучшего друга Сальвадора Дали, в которого, как известно, Лорка, так поэтично воспевавший женскую красоту, был сильно влюблен, огромные страдания из-за гомосексуальности, вынужденной быть хранимой в тайне, а затем и вовсе разрыв с друзьями-сюрреалистами. В то же время, в 1929 году, Дали и Бунюэль начинали сотрудничать над фильмом «Андалузский пес», в чем Лорка увидел насмешку над ним, а потом у Дали начался роман с будущей женой и музой Галой. Семья, обеспокоенная тяжелым душевным состоянием Лорки, настояла, чтобы тот отправился пожить год-другой в США. Уехав в Нью-Йорк, Гарсиа Лорка поступил в Колумбийский университет, изучал английский, потом перебрался в Вермонт, потом в Гавану, на Кубу. В книге стихов «Поэт в Нью-Йорке» 1931 года отразились впечатления поэта от года, проведенного в Штатах, песни о духе странствий, смешанные со щемящей тоской по Родине. Он резко отошел от преследовавшей его славы «фольклориста», исследуя темы отчуждения и изоляции в современном материалистичном обществе. Эти же темы поднимал он и позднее, утверждая, «великое искусство зависит от яркого осознания смерти, связи с почвой страны и признания ограниченности разума».

Последним собранием стихотворений поэта стали «Сонеты о тёмной любви», написанные в 1936 году, незадолго до расстрела, вдохновленные классическими любовными сонетами 16-го века.

Писал Лорка и прозу, но слава драматурга была более поздней и не такой яркой. Первая после неудачного дебюта молодости пьеса была написана только в 1927 году - «Мариана Пинеда» - и именно ее Лорка называл своей первой. Поставленная с участием Сальвадора Дали, она снискала большого успеха в ходе премьеры в Барселоне. В США в 1931 году вышли две пьесы «Публика» и «Когда пройдет пять лет», но самые известные, в том числе и для российского читателя, появились по возвращении в Испанию в том же году, во время работы Лорки директором в передвижном студенческом театре La Barraca («Балаган»), несущим театральное искусство в бедные испанские кварталы. Это «Кровавая свадьба», «Йерма» и «Дом Бернарды Альбы», полные презрения к нормам традиционного буржуазного общества.

Но визитной карточкой Лорки, несомненно, является его поэзия. Яркие, глубокие, полные внутренней теплой жизни стихи оставляли горячий след в сердцах его соотечественников. Такой же след оставляют они и сегодня.

У нас талантливого поэта переводили не менее талантливые личности – М.Цветаева, Н. Асеев, В. Парнах, А. Гелескул, Юнна Мориц, Н. Трауберг, Н. Малиновская, Б. Дубин, Н. Ванханен, К. М. Гусев и другие.

Стоить отметить, что все свои работы Лорка сопровождал собственными графическими рисунками, выставка которых проходила в Москве в Институте Сервантеса в 2003 году.

Вспоминая Федерико Гарсиа Лорку, «Вечерняя Москва» выбрала 7 его известных стихотворений:

1. БАЛЛАДА МОРСКОЙ ВОДЫ ("Книга стихов", 1921)

Море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы...

Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

Это вода, сеньор мой,
вода морская.

Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

Сердце, скажи мне, сердце, -
откуда горечь такая?

Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...

А море смеется
у края лагуны.
Пенные зубы,
лазурные губы.

(Перевод А. Гелескула)

2. ГИТАРА ("Стихи о канте хондо", 1921)

Начинается
Плач гитары.
Разбивается
Чаша утра.
Начинается
Плач гитары.
О, не жди от нее
Молчанья,
Не проси у нее
Молчанья!
Неустанно
Гитара плачет,
Как вода по каналам - плачет,
Как ветра над снегами - плачет,
Не моли ее
О молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
Так плачет стрела без цели,
Так песок раскаленный плачет
О прохладной красе камелий,
Так прощается с жизнью птица
Под угрозой змеиного жала.
О гитара,
Бедная жертва
Пяти проворных кинжалов!

(Перевод М.Цветаевой)

3. MEMENTO ("Стихи о канте хондо", 1921)

Когда умру,
схороните меня с гитарой
в речном песке.

Когда умру...
В апельсиновой роще старой,
в любом цветке.

Когда умру,
буду флюгером я на крыше,
на ветру.

Тише...
когда умру!

(Перевод И.Тыняновой)

4. ПРЕЛЮДИЯ ("Песни", 1921-1924)

И тополя уходят,
но след их озерный светел.

И тополя уходят,
но нам оставляют ветер.

И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.

Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет -
и прошлое в нем потонет.

И крохотное сердечко
раскроется на ладони.

(Перевод А.Гелескула)

5. НЕМОЙ МАЛЬЧИК ("Песни", 1921-1924)

(Перевод М. Самаева)

6. ПРОЩАНИЕ ("Песни", 1921-1924)

Если умру я -
не закрывайте балкона.

Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)

Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)

Если умру я -
не закрывайте балкона.

(Перевод А.Гелескула)

7. МАЛЕНЬКИЙ ВЕНСКИЙ ВАЛЬС ("Поэт в Нью-Йорке", 1929-1930)

Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы...
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.

Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.

Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке...
Так порадуй теплом
этот вальс с перебитым крылом.

Есть три зеркала в венском зале,
где губам твоим вторят дали.
Смерть играет на клавесине,
и танцующих красят синим,
и на слезы наводит глянец...

А над городом - тени пьяниц...
О, возьми этот вальс,
на руках умирающий танец.

Я люблю, я люблю, мое чудо,
Я люблю тебя вечно и всюду,
и на крыше, где детство мне снится,
и когда ты поднимешь ресницы,
а за ними, в серебряной стуже, -
старой Венгрии звезды пастушьи,
и ягнята, и лилии льда...
О возьми этот вальс,
этот вальс "Я люблю навсегда".

Я с тобой танцевать буду в Вене
в карнавальном наряде реки,
в домино из воды и тени.
Как темны мои тростники!..
А потом прощальной данью
я оставлю эхо дыханья
в фотографиях и флюгерах,
поцелуи сложу перед дверью -
и волнам твоей поступи вверю
ленты вальса, скрипку и прах.

(Перевод А.Гелескула)

Многие говорят о том, что в своих стихах Лорка предсказывал свою насильственную гибель и захоронение в неизвестном месте. Он действительно много писал о своей смерти. Также предчувствовал он и перемены, связанные с Гражданской войной. Так и произошло: дружественный республиканскому режиму, Лорка оказался объектом преследования в ходе развязавшейся в 1936 году Гражданской войны. Несмотря на огромную опасность, связанную с концентрацией франкистов на юге, поэт очень стремился попасть на малую родину, в Гранаду, увидеть апельсиновые деревья, пройти по берегу реки…Этот шаг стал роковым. 18 августа 1936 г. Лорку арестовали и на следующий же день расстреляли в горах как республиканца, а книги его запретили вплоть до смерти генерала Франко.